«Равнодушие — это паралич души». Премьера «Скучной истории» в Театре имени Маяковского
Одна из самых долгожданных постановок открыла театральный октябрь на основной сцене Театра имени Владимира Маяковского под художественным руководством Егора Перегудова. Режиссером «Скучной истории» по мотивам одноименной повести Антона Чехова выступил Денис Хуснияров, знакомый поклонникам Маяковки по премьере прошлого года «Симон». Тогда он взялся за роман современного русскоязычного автора, теперь же обратился к незыблемой классике. Рассказываем, что из этого получилось.
Светлая грусть
Антон Чехов в свое время совершил литературную революцию, повлиявшую и на театральную вселенную, включая западную. Современник Льва Толстого и Федора Достоевского, он унаследовал у мэтров большого романа их искусство глубокого погружения в образы, изучения психологии персонажей, проникновенного наблюдения за действительностью и детальной проработки книжных вселенных, умудряясь упаковывать такой объем в малую форму. Не все читатели конца XIX века оценили его новаторский подход. По воспоминаниям Ивана Бунина, незадолго до смерти Антон Павлович поделился с ним: «…это я пробил дорогу к маленькому рассказу, меня еще как за это ругали… Требовали, чтобы я писал роман, иначе и писателем нельзя называться…» Романов Чехов не писал, но изучал жизнь во всех ее проявлениях на страницах коротких рассказов, повестей и пьес. Он фиксировал мимолетность бытия, особое внимание уделяя людям. Тем самым «маленьким людям», воспетым и Николаем Гоголем, и Федором Достоевским.
Галерея образов Антона Чехова занимательна до бесконечности, его мастерство психологического и физического портрета филигранно. Герои писателя — часто люди со своими слабостями и пороками, а то и вовсе потерянные, пытающиеся найти какие-то константы перед лицом вечно меняющегося мира или же ломающиеся под тяжестью реальности, замыкающиеся в себе, закрывающиеся в футляр. Еще одна важная характеристика творчества Чехова, безусловно, чувство юмора. На фоне трагических событий, болезней, тяжелейших жизненных перипетий он находит место улыбке, иронии, а то и неудержимому хохоту. И даже в «Скучной истории», написанной им в 1889 году, в том числе под впечатлением смерти брата, встречаются юмористические нотки. Смех у Чехова нивелирует пафос и обезоруживает страх, а бояться под конец жизни главному герою Николаю Степановичу есть чего — и даже с лихвой.
Куры и орлы
О том, что зрители пришли на похороны, говорится в самом начале вместе с вежливой просьбой отключить звук мобильных телефонов. Дальше занавес поднимается, но ни гроб, ни могила на основной сцене Маяковки не возникают. Вместо них возвышается многоплановая декорация, окрашенная в серые тона, с модернистскими узорами и мягкой неоновой подсветкой холодных оттенков. Скудный интерьер дополняют несколько стульев да кресло, явно хозяйское. Появляется представительный Михаил Филиппов, исполнитель роли Николая Степановича, и первая часть спектакля разыгрывается как по чеховским нотам: зритель слушает историю жизни видного ученого, достигшего небывалых по социальным меркам высот, исследует блестящий карьерный путь преподавателя, искренне влюбленного в науку, узнает о настигших его на склоне лет усталости и разочаровании в прожитой жизни. Ежедневное существование ему опостылело, стало слишком предсказуемым. Периодически из недр сцены возникает, словно привидение, супруга главного героя, Варвара Андреевна. Она, как и другие действующие лица, похожа на фрагмент сновидений, облако воспоминаний, тревожащих сознание бедного профессора медицины. «Это такой морок, когда ты вроде спишь, но вроде бы и нет, — промежуточное состояние между реальностью и полузабытьем. И вот в этом зазоре возникает какой-то еще другой “ты”, подсознательный, которого ты не знаешь. Мы пытались этот баланс между реальностью и сном зафиксировать и в нем “поплавать” вместе с артистами, сценографом, композитором, драматургом. Что же это за такое переходное состояние? Где-то главный герой находится, не в реальности, где к нему всплывают эти его мысли, с которыми он пытается разобраться», — поясняет Денис Хуснияров. Потусторонний флер таким образом прослеживается во всех составляющих спектакля.
Варвару Андреевну воплощает блистательная Евгения Симонова, и этот образ, созданный в повести несколькими пассажами, в постановке Дениса Хусниярова получает новое измерение. Если у Чехова рассказчиком выступает Николай Степанович, что производит эффект тотального погружения в чертоги разума и омут памяти человека, стоящего на краю смерти и драматично осознающего свое несчастье при внешнем благополучии, то в спектакле одинаковая по накалу эмоциональная нагрузка падает и на его супругу. В этом тонком отступлении постановочной группы от оригинала — ее милосердие по отношению к главному герою и тому состоянию, вырваться из которого он никак не может.
Мучимый бессонницей (примечательно, что жанр спектакля именно этим словом и обозначен), кошмарами, сожалениями и ностальгией, Николай Степанович страдает и от одиночества, отсутствия коммуникации с самыми близкими, оттененного лишь периодической радостью общения с воспитанницей Катей (Наталья Палагушкина). С супругой же у них полный диссонанс, что подчеркивается параллельным существованием в речи, когда нет диалогов, а звучит, можно сказать, разговор немого с глухим, в котором оба чувствуют себя отчужденными. Чехов не акцентирует внимание на внутренних переживаниях Варвары Андреевны, но в спектакле у Евгении Симоновой есть возможность расширить своего персонажа, что, безусловно, добавляет новые краски повествованию, а во второй части, неожиданно абсурдно-инфернальной, вообще срабатывает как перевертыш. В балаганном сюрреализме, временами напоминающем бал у Сатаны под соответствующий аккомпанемент, она вдруг становится нравственным камертоном, привносящим смысл во все происходящее. И на контрасте это выглядит прекрасной находкой! У героев, казалось бы, обреченных, благодаря запискам Николая Степановича появляется шанс на обретение душевного покоя. Их Варвара Андреевна в этой версии читает и, проникаясь внутренним состоянием супруга, начинает понимать его и даже цитировать нетленные мудрости в духе: «Орлам случается и ниже кур спускаться, но курам никогда до облак не подняться». У героев появляется возможность вновь замечать маленькие радости, продолжать чувствовать жизнь до конца, ощущать весь спектр ее красок, быть неравнодушными друг к другу и предлагаемым обстоятельствам. Ведь, как писал Чехов, именно «равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть».
Нескучная история
Финал у спектакля, как и у повести, открытый: публика прощается с действующими лицами, когда окончательная точка не поставлена, во сне все случилось или наяву — неизвестно. В остатке — по-чеховски мастерски вывернутые души наизнанку, сотканное из фантомов пространство и много философских вопросов, на которые однажды каждому придется ответить самому себе. Боготворивший науку Николай Степанович вдруг признается, что за всеми достижениями упустил что-то важное — то, что зовется у него «общей идеей»: «Когда в человеке нет того, что выше и сильнее всех внешних влияний, то, право, достаточно для него хорошего насморка, чтобы потерять равновесие». К поиску этого внутреннего равновесия, свободы духа, умиротворения и стремятся вслед за Чеховым создатели спектакля. К нему побуждают они и зрителя.
Некоторые полагают, что Антон Павлович слишком беспощаден к действующим лицам своих произведений. «Он, наверное, может быть злой, очень добрый, очень сентиментальный, и циничный, и ироничный. Он великий писатель, поэтому в нем все есть», — сказала Евгения Симонова. Как есть и огромная любовь к своим героям, таким разным и неидеальным. Есть она и у Дениса Хусниярова, а потому его «Скучная история» оставляет приятное послевкусие, наполненное пониманием, прощением и надеждой.